Эпизоды и факты из истории полигона

Федерализм и ведомственность

В 1993 году на совещании в Федерации мира и согласия мне впервые пришлось услышать, что Новая Земля представляла вспомогательную территорию для Семипалатинского ядерного полигона. Бесспорно, результаты работ степного полигона в полной мере изучались и использовались в интересах научно-технической подготовки, проведения мер безопасности и оценки экологических последствий при ядерных взрывах на Новой Земле. Испытатели постоянно ощущали внимательное отношение к запросам по возникающим научно-техническим проблемам, особенно, когда это было связанно с испытаниями на земельных площадках Новоземельского полигона.

В 1954 году по инициативе ВМФ руководством страны было принято решение о проведении ядерного взрыва в морских условиях. Значение ядерного натурного опыта при взрыве под водой трудно переоценить. Перед флотом стояла сложнейшая задача по противоатомной защите кораблей, систем их базирования и обеспечения, а необходимых отечественных опытных данных по поражающему действию подводного ядерного взрыва не было. Отставание от США приближалось к опасному 10-летнему рубежу. Подводный взрыв необходим был из требования обороны и выработке концепции противоатомной защиты флота. На подготовку к первому в стране подводному ядерному взрыву был отпущен один год. Вполне естественным было стремление специалистов выбрать район расположения испытательной акватории, удобный для развертывания строительных работ и последующего обеспечения с главной базы Северного флота. Комиссия остановилась на Нокуевском варианте Кольского побережья, считая возможным обеспечить все необходимые меры безопасности проведения испытания. Министр среднего машиностроения Малышев не согласился с этим вариантом и предложил найти испытательную акваторию в районе Новой Земли. Им, безусловно, руководили соображения перспективы использования островов Новая Земля для испытания сверхмощных ядерных зарядов, свести к минимуму экологические последствия взрывов для страны и возможных дипломатических трений со Скандинавскими государствами.

Новоземельский полигон создавался как морской научно-испытательный полигон с акваторией для взрывов в воде в губе Черной и в дальнейшем превратился в центральный полигон Советского государства. Он не стал вспомогательной территорией для Семипалатинского полигона. На Новой Земле стали проводиться практически все виды испытаний особенно большой мощности, а в 1958 году программа испытаний изделий малого калибра была проведена здесь в зоне "А". Семипалатинский полигон в 1958 году "молчал".

Новоземельский полигон внес существенный вклад в создание ракетно-ядерного щита бывшего Советского Союза.

Двадцатипятилетние наблюдения убеждают, что экологический ущерб территории островов Новая Земля больше зависел от хозяйственной деятельности человека, чем от проведенных здесь ядерных взрывов. Район подводных испытаний — губа Черная практически не имеет водообмена с открытым морем, радиоактивные продукты проведенных взрывов оказались локализованными на довольно глубокой закрытой акватории и к настоящему времени распались. Исследования рыболовного траулера "Персей" в 1955 году подтвердили, что существует околоостровное течение, прижимающее к береговой черте все, что выпадает вблизи островов.

Опытное поле воздушных ядерных взрывов в районе губы Митюшихи расположено в 150-200 км от птичьих базаров. После окончания воздушных испытаний в 1962 году мне неоднократно приходилось наблюдать за их состоянием и представляется, что утверждение об уничтожении взрывами птиц с последующим исчезновением корма для атлантической сельди не является бесспорным. Вряд ли мальки сельди могли кормиться вблизи Новой Земли, где привольно жуировал хищник — новоземельский голец. Кроме этой рыбы мне не приходилось встречать здесь другой. Видимо, исчезновение поголовья атлантической сельди следует искать в ее хищническом лове.

С началом создания и развития Новоземельского полигона были приняты некоторые положительные меры по ограничению масштабов строительства и комплектования личным составом войсковых частей и работниками экспедиций. Срок службы офицерского состава был установлен в два года, а с семьей — три года.

Главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР Адмирал Флота Советского Союза Николай Герасимович Кузнецов определил дислокацию опытно-научной части полигона в Ленинграде при Научно-исследовательском институте № 16 ВМФ.

Первый подводный ядерный взрыв, подготовка к несостоявшемуся испытанию сверхмощного заряда в 1956 году и испытания в двух зонах 1957 года были проведены экспедиционным способом. Северный флот имел важную роль в обеспечении испытаний на Новой Земле. Без его участия функционирование полигона невозможно. Все многообразное тыловое обеспечение, охрана и оборона района испытаний, предоставление мобильных корабельных средств доставки испытательных групп на опытные поля выполнялось кораблями Северного флота ответственно, с пониманием важности стоящих перед полигоном государственных задач. Мне с удовлетворением пришлось встретить в составе корабельных сил эскадренный миноносец "Огненный", приемку которого я осуществлял в 1948-1949 годах на Северодвинском судостроительном заводе.

К испытанию серии ядерных зарядов в 1958 году полигон получил статус государственного центрального. Основная база в губе Белушьей в основном была построена. Были созданы две испытательные зоны — в губе Митюшихи для взрывов мегатонного класса и в губе Черной для малого и среднего калибров. Намечавшееся развитие вспомогательной базы в губе Башмачная было приостановлено. Несколько построенных щитовых казарм в последующем были использованы для размещения экспедиции буровиков и испытателей при взрывах в скважинах.

Испытания осенью 1958 года отличались напряженной интенсивностью. Были установлены временные интервалы между взрывами: 48 часов в губе Митюшиха и 24 часа в районе губы Черная. Эти интервалы определялись временем снятия материалов регистрации, установки уголковых отражателей для прицельного бомбометания с самолетов-носителей и зарядки аккумуляторных батарей. В испытаниях участвовала группа конструкторов ядерных зарядов во главе с академиком Яковом Борисовичем Зельдовичем и экспертов Академии наук под руководством академика Михаила Александровича Садовского.

Политический аспект этих испытаний заключался в том, что страна показала способность преодолеть отставание от США в количестве ядерных взрывов и что из интересов человечества необходимо переходить к ограничению испытаний в атмосфере и под водой. В 1958 году на полигоне было проведено изучение района испытаний зарядов мегатонного класса в подземных условиях. Заключение о возможности таких взрывов в горных массивах пролива Маточкин Шар было получено от авторитетнейших ученых. В 1960 году была построена производственно-жилищная база горняков и начата проходка первых двух штолен. Экспедиция горняков с украинского предприятия Желтые Воды в трудных условиях Заполярья показала себя с самой лучшей стороны. Работы выполнялись эффективно, а производительность их была не ниже, чем на Большой земле.

Становление и развитие научно-экспериментальной и испытательной системы 6-го Управления ВМФ было непростым и сопровождалось ведомственным подходом и волевыми решениями самых высших эшелонов власти страны и Министерства обороны. Главной проблемой было создание для института № 16 ВМФ соответствующей лабораторной базы. Институту было предоставлено одно из зданий гренадерских казарм, что, естественно, не могло обеспечить плодотворной работы теоретических отделов, опытного конструкторского бюро и экспериментальных мастерских. Начальник управления Петр Фомич нацелил всех специалистов, имевших отношение к институту, чтобы этот институт был работающим учреждением, способным не только разрабатывать задания для промышленных институтов и конструкторских бюро, сколько включать сотрудников в творческий процесс исследования прикладных задач поражающего действия ядерного взрыва в морских условиях, создания ме тодик измерений при натурных и модельных экспериментах и выпуск справочников и информационных бюллетеней по боевым свойствам ядерного оружия.

Управлению удалось в условиях отсутствия системы подготовки новых специальностей в военно-морских учебных заведениях укомплектовать институт молодыми учеными, выпускниками академий, училищ и гражданских вузов, сумевших в короткий срок справиться с реализацией вставших перед институтом проблем.

Возглавил институт № 16 ВМФ Юрий Сергеевич Яковлев, чья высокая научная квалификация опиралась на глубокие знания гидродинамики, математических методов и физических процессов. Он был весьма эрудированным человеком и сумел создать школу специалистов гидродинамики взрыва. В этом можно убедиться, ознакомившись с блестящей монографией Б.В. Замышляева и Ю.С. Яковлева "Динамические нагрузки при подводном взрыве" (Л.: Изд. "Судостроение", 1967). На приозерской экспериментальной базе был построен уникальный бассейн для микровзрывов в воде. В нем были поставлены тонкие опыты по исследованию фундаментальных проблем влияния свободной поверхности воды на распространение подводной ударной волны, дифракционных процессов и взаимодействия с пластинами.

Проблема дислокации опытно-научной части полигона на Большой земле решена не была, хотя усилия по постановке этого вопроса перед различными инстанциями предпринимались неоднократно, но не имели успеха. Мне представлялось, что человеку, призванному к научной и инженерно-технической деятельности, приходилось в период отсутствия испытаний (ноябрь — май) ощущать ущербность по преодолению суровых условий полярной зимы и без устойчивых связей с многочисленными учреждениями, принимавших участие в научно-технической подготовке испытаний. Подземные испытания особенно подчеркнули несостоятельность сложившегося положения с дислокацией опытно-научной части в Белушьей. Более многочисленные экспедиции Министерства среднего машиностроения могли прибывать на подземные испытательные станции с Большой земли через Мурманск.

В разгар испытаний 1958 года П.Ф. Фомину, возглавлявшему государственную комиссию на полигоне, поступила информация от заместителя начальника управления Александра Николаевича Вощинина о том, что научно-технический комитет Генштаба в лице Лучинского и Рудницкого внес предложение о расформировании ЦНИИ-16 ВМФ с передачей основных отделов и экспериментальной базы в систему Главного управления кораблестроения.

Со стороны высокого научного органа Министерства обороны было проявлено недопонимание роли института в испытательных работах на Новой Земле. Научно-методическое руководство тесно увязывалось с активным участием сотрудников непосредственно в деятельности испытательных зон. Особенно, когда программа предусматривала напряженный цикл подготовки и проведения испытаний в двух зонах. Так, в октябре 1961 года в губу Черная прибыла экспедиция института под руководством Баррикада Вячеславовича Замышляева, сумевшая в короткие сроки осуществить установку всего аппаратурного комплекса и обеспечить его функционирование при торпедных стрельбах. Замышляев показал себя не только маститым ученым, но и блестящим организатором.

П.Ф. Фомин получил поддержку членов государственной комиссии и в центр была отправлена совместная телеграмма с обоснованием несостоятельности предложения о расформировании института.

В конце пятидесятых годов в состав института вошли химическое и медицинское научно-исследовательские направления флота. Вопрос о размещении структур в едином здании приобрел еще более острое значение.

При поддержке ЦК КПСС (Аверкий Борисович Аристов) было выпущено постановление Совета Министров СССР за подписью Н.С. Хрущева о предоставлении институту освобождающегося здания Ленинградского пограничного училища в районе Театральной площади. Распределению его помещений между всеми управлениями института было посвящено специальное заседание ученого совета. Вопрос оказался сложным, и единых подходов между заинтересованными сторонами найдено не было. Но поиск консенсуса не был долговременным, так как Ленинградский обком в лице Фрола Романовича Козлова опротестовал принятое решение и постановление Совета Министров было решено не выполнять. Приближалась глубокая реформа Вооруженных Сил СССР 1960 года и она серьезно затронула систему научных и испытательных организаций 6-го Управления ВМФ.

Институт № 16 был преобразован в Морской филиал ЦНИИ-12 МО. На совещании у министра обороны СССР Маршала Советского Союза Малиновского, Главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР Адмирал флота С.Г. Горшков с присущей ему логичностью и убедительностью доказывал нецелесообразность передачи института из Военно-морского флота, но изменить точку зрения Генштаба по этому вопросу не удалось. Специалисты управления придерживались мнения, что будут существенно ухудшены связи с флотскими вооруженческими институтами и полигоном. Впоследствии неоднократно предпринимались шаги вернуть институт в подчинение ВМФ, но все они были безуспешными.

Полигон не был передан в подчинение 12-му ГУ МО, учитывая его островное положение, но штатная численность была определена за счет ракетных войск стратегического назначения с содержанием вне нормы их численности. И только в 1969 году, когда по просьбе управления, министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский обратился в Министерство обороны не сокращать полигон в связи с расширением программы испытаний, его существовавшая штатная численность была передана в ВМФ.

Несмотря на большую загруженность флотскими делами, Главнокомандующий ВМФ уделил большое внимание испытанию в 1962 году морской крылатой ракеты со штатным зарядом. После выхода постановления правительства и утверждения организационно-программных документов, он прибыл на полигон и лично проверил готовность штаба, опытно-научной части, служб и подразделений полигона. Просьбы докладчиков рассматривались в ходе заключительного совещания. По ряду вопросов обеспечения испытаний были даны соответствующие указания в Главный штаб ВМФ. Председателем государственной комиссии был утвержден командующий Северным флотом Адмирал Флота Советского Союза Владимир Афанасьевич Касатонов, что обеспечивало серьезное внимание к решению вопросов мишенного и приборного оборудования рейда в районе губы Башмачной. Испытание прошло успешно с получением полной информации по действию авиационных сил, измерению комплекса поражающих факторов взрыва и радиационной обстановке. Безопасность близлежащих пунктов полигона и участников испытаний была полностью соблюдена. Мне пришлось в качестве секретаря готовить проекты докладов в центр о проведенном испытании. Телеграммы были написаны на бланках В.А. Касатонова, который имел привычку иметь их под рукой. Такая оперативность импонировала. Фомин попросил Касатонова отправить отдельную телеграмму Славскому. В ней подчеркивалась надежность срабатывания заряда и соответствие заданным измеренных параметров взрыва. Фомин всегда использовал возможности углубления отношений с атомной промышленностью, стремясь создавать хорошие деловые связи с ее работниками на всех уровнях.

После оформления отчета и альбома я получил указание Фомина следовать с ним в Москву. Он должен был доложить отчетные материалы Главнокомандующему ВМФ, а мне предписывалось оставаться в столице для обеспечения решения оперативных вопросов до окончания испытаний 1962 года.

К этому времени становилось ясно, что серия испытаний 1961-1962 годов позволит нашей стране заставить западные державы заключить договор о запрещении испытаний в трех средах. Управление прорабатывало проблему передислокации опытно-научной части (ОНЧ) на Большую землю. Заместитель начальника управления Петр Николаевич Лемешко получил от Генштаба сведения об освободившихся военных городков в результате сокращения Вооруженных сил на одну треть. Мне запомнилось предложение о переводе ОНЧ в Лодейное поле.

Возвратившись с доклада Главнокомандующему ВМФ, П.Ф. Фомин вызвал меня и сообщил, что мне поручается персональное задание подготовить проект доклада министру обороны о расформировании МФ ЦНИИ-12 МО и создании на его лабораторно-производственной базе филиала полигона, куда должна была быть перебазирована ОНЧ после окончания испытаний 1962 года. Это было самое неприятное задание в моей жизни. Моя память возвращалась к нему, когда возникали неожиданные задания. Так, в 1980 году мне было поручено разработать положение о социалистическом соревновании между полигонами ВМФ. Новоземельский полигон не имел никаких связей с флотскими полигонами и навязывать им подобное положение было явно некорректным. Можно было соревноваться с Семипалатинским полигоном, но территориальная разобщенность вряд ли способствовала эффективности подобных мероприятий. С этим неприятным заданием мы, конечно, справились. Вклад сделан моим заместителем Ломовцевым Евгением Михайловичем и партгрупоргом Кузиным Станиславом Ивановичем. Разработали макет положения и направили его на обсуждение полигонов в установленные сроки. В процессе этой работы я вспомнил эпизод из жизни испытательной зоны в проливе Маточкин Шар. За неделю до освобождения Никиты Сергеевича Хрущева от занимаемых постов начальник командного пункта автоматики Евгений Андреевич Андриашвили получил от высокой комиссии центра замечание, что в аппаратной висит портрет Мжаванадзе, а не Хрущева.

О деталях беседы с Главнокомандующим ВМФ Фомин никакой информации не дал. Приходилось придумывать обоснования проекта доклада самостоятельно. Полученное задание угнетало, приходилось разрушать то, что создавалось годами и было нашей гордостью институт представлял собой авторитетную организацию, способную выполнять сложнейшие научно-технические разработки, а в период испытаний осуществлять на полигоне научно-методическое и инженерно-техническое обеспечение. Ночь прошла в размышлениях. Сделал два варианта доклада. Первый заключался в том, чтобы на решение министра обороны представить предложение вернуть институту прежний статус, установленный постановлением правительства в 1955 году; преобразование же его в Морской филиал ЦНИИ-12 МО в 1960 году проведено на уровне МО, а следовательно не имело юридической силы. Обоснование же базировалось на опыте функционирования в течение более полутора лет после переформирования. Связи с институтами ВМФ ухудшались, а они имели главенствующее значение. Начавшаяся подготовка к подземным испытаниям требовала углубления связей с полигоном, чему не способствовало вхождение полигона и института в разные виды вооруженных сил. Представление такого доклада на решение министра обороны лично мне не сулило неприятностей, ухудшения связей с сотрудниками института.

Второй вариант доклада расформирование института предвещал мне судьбу стать врагом при любом результате решения по этому вопросу в высших инстанциях Министерства обороны. При разработке этого варианта доклада я обратился к А.Н. Вощинину, бывшего в то время начальником отдела. По моему мнению, он блестяще сформулировал раздел доклада, в котором говорилось о передаче флотским организациям функций упраздненного института. Чтобы самортизировать удар в свой адрес исполнителем доклада указал П.Н.Лемешко и при передаче ему документов об этом доложил. Я также упросил его начать доклад С.Г. Горшкову с первого варианта. Главком прочитал его с раздражением и сделал замечание, что не такое давал указание начальнику управления. Лемешко был вынужден положить на его стол второй вариант доклада. Горшков успокоился и благодушно сказал Лемешко, что же он его мучил. На первой странице доклада он чернилами вставил фразу: "Такой институт флоту не нужен" и дал указание немедленно подправить текст на первой странице. Перепечатав текст, я немедленно отправился в канцелярию. Ее начальник сразу же передал доклад на подпись Главкому. А нам предстояло ждать развития событий.

На следующий день мне позвонил из Генштаба бывший наш офицер Виктор Иванович Кошкин, обругав при этом "исполнителя Лемешко". Через некоторое время позвонил Юрий Сергеевич Яковлев и с величайшей обидой спросил, как это мы могли пойти на такие гнусные действия, упрекнул, почему его не поставили в известность, не предупредили о подготовке такой гнусной акции. Чувствовалось, что к делу подключилось 12-е ГУ МО. Виктор Анисимович Болятко позвонил Лемешко и с раздражением заявил, что как можно ставить вопрос о расформировании такого института, когда речь идет об оснащении Вооруженных сил страны ядерным оружием. Выслушивая стоически все эти упреки, ожидали мы решение Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского. От Кошкина ничего не удавалось узнать.

Поскольку доклад маршалу был послан почтой, а не лично доложен Главкомом, ожидали мы не очень приятное для нас решение. Но то, что мы получили, привело нас в полное уныние. Предлагалось институт не трогать, а опытно-научную часть полигона передислоцировать на экспериментальную базу института и Семипалатинского полигона. В то же время состоялся партийный актив Министерства обороны, на который меня пригласили (в ту пору я был заместителем секретаря партийного бюро управления). В президиуме актива я увидел весь цвет руководства Министерства обороны. От горкома партии Москвы присутствовала Р.Ф. Дементьева. На активе выступил председатель научно-технического комитета МО Николай Николаевич Алексеев. В своем выступлении он подверг критике Фомина за проведение политики возвращения института в систему Военно-морского флота, что, по его мнению, ведет к ведомственному параллелизму. Главком воспринял критику в свой адрес и на следующий день вызвал к себе Вощинина и Барковского (Фомин был на испытаниях, Лемешко не было в Москве). Дал им задание подготовить резкий и убедительный доклад министру обороны о нецелесообразности передислокации опытно-научной части основного подразделения полигона на лабораторные базы частей 12-го ГУ МО, так как это ведет к безответственности за выполнение Министерством обороны своих обязательств по проведению ядерных испытаний на Новой Земле.

Вощинин составил блестящий доклад, Малиновский согласился с аргументацией руководства Военно-морского флота и написал записку в Генштаб (Иванову В.Д.), в которой просил не морочить ему голову. Таким образом, решение вопроса вернулось к прежнему состоянию.

Прибыв с испытаний 1962 года, Фомин ознакомился с процессом прохождения по высоким инстанциям МО заинтересованных бюрократических документов и дал нам задание подготовить очередной проект доклада, в котором предлагалось переформировать МФ ЦНИИ-12 МО в ЦНИИ-16 ВМФ. Главком прочитал его с благожелательностью, но сказал Фомину, что ссориться с министром по этому вопросу считает нецелесообразным.

Игры на высоком уровне закончились. Со многими у меня испортились взаимоотношения, в некоторых случаях приобретя натянутые формы.

Юрию Сергеевичу Яковлеву длительное время не присуждали звание "вице-адмирал", хотя он его давно заслужил. Мне было приятно подготовить в 1979 году с полигона за подписью Николая Дмитриевича Сергеева и Павла Григорьевича Котова, а также других, прибывших с ними офицеров, поздравительную телеграмму с наконец-то присвоенном воинским званием.

В 1967 году по своей инициативе я предпринял попытку решить вопрос передислокации научно-испытательной части (НИЧ так стали называть опытно-научную часть) на Большую Землю. Управлению была выделена новая территория для строительства московской технической базы. Она позволяла построить двух-трехэтажное здание под лаборатории НИЧ за счет капиталовложений, выделенных полигону. За время строительства можно было укомплектовать НИЧ офицерами, проживающими в Москве, и решить вопрос ее передислокации на уровне Главнокомандующего ВМФ. Подготовил на рассмотрение Вощинина соответствующий контрольный лист, но моя инициатива успеха не имела. Высококвалифицированные научно-технические кадры полигона стали использоваться неэффективно, особенно в период моратория на атомные испытания.

К концу испытаний 1962 года становилась ясной возможность заключения договора о запрещении испытаний в трех средах. На согласование к Фомину прибыли кадровики управления с предложением о ликвидации самостоятельного отдела по руководству научно-технической подготовкой и проведением испытаний. Это разрушительная акция состоялась без тщательного прогнозирования использования Новоземельского полигона в предстоящей ядерно-испытательной стратегии страны. Заключение Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой состоялось в Москве, что подтвердило объективный приоритет развития советской ракетно-ядерной техники и успехи в борьбе за запрещение ядерных испытаний.

После подписания договора с подачи 12-го ГУ МО была издана директива Генштаба о сокращении штатной численности полигона и упразднение 4-го отдела в управлении. Первая очередь сокращения полигона прошла незамедлительно. Фомин, придававший большое значение испытаний для авторитета управления, обратился в Министерство среднего машиностроения с просьбой выдать перспективный план намечаемых подземных взрывов на Новой Земле (на основании результатов первых проведенных опытов). На имя Главкома ВМФ такой план был получен. Мне было поручено подготовить соответствующий проект доклада министру обороны. Сокращение полигона было приостановлено, в управлении был восстановлен 4-й отдел.

Несмотря на все трудности, НИЧ с честью справлялась с возложенными на нее обязанностями по проведению испытаний, уделяя должное внимание вопросам научно-технического прогресса. С 1964 года успешно начались подземные испытания, более сложные, чем при взрывах в атмосфере. Новые методики измерений были освоены, внедрен групповой метод испытаний, аппаратурные комплексы из стационарных металлических сооружений были перенесены в подвижные фургоны, широко использовались системы телеметрии для повышения надежности получения информации, электропитание аппаратуры переведено на переменный ток с обеспечением гарантированных режимов. Специалисты института активно участвовали в испытаниях. Они совместно с организациями Министерства среднего машиностроения разработали метод грунтового шара определения мощности взрыва в подземных условиях, предложили методики определения безопасных глубин заложения зарядов при групповом взрыве. Однако когда вышло постановление о передаче на обслуживание полигонов автоматизированной системы измерений нового поколения, разработанных Институтом импульсной техники, 12-го ГУ МО предприняло попытку освободить институт от участия в испытаниях на Новой Земле. Для этого было проведено заседание научно-технического совета 12-го ГУ МО в стенах института в форме выездной сессии. Выступавшие руководители 12-го ГУ МО Николай Павлович Егоров, Александр Антонович Осин и Герман Иванович Бенецкий предложили исключить из тематики института полигонные работы. Пришлось направить за подписью Павла Григорьевича Котова соответствующий протест на имя начальника 12-го ГУ МО.

Подземные испытания на Новой Земле начались, когда начальником полигона был Евгений Павлович Збрицкий. В 1965 году ему пришлось проявить незаурядные способности военачальника. Прибыла государственная комиссия. Являясь заместителем председателя комиссии, он был вынужден отправиться на испытательную станцию в Маточкином Шаре до прибытия на полигон первого заместителя командующего Северным флотом с целью проведения зачетного учения. Для охраны района испытаний была выделена плавучая мастерская "ПМ" с артиллерийским вооружением. Подготовка к эксперименту шла полным ходом, когда было получено решение Министерства среднего машиностроения об отмене опыта (экспертная комиссия не подтвердила целесообразность испытания заряда). Свертывая подготовительные работы, подсчитывали напрасные затраты средств.

В то же время поступила информация о том, что в направлении Маточкина Шара, с запада, движется американский разведывательный ледокол "Нордвик". Збрицкий поставил перед командиром "ПМ" задачу не допустить ледокол в пролив, используя для этого все средства вооружения и при необходимости идти на абордаж. Достигнув наших территориальных вод, ледокол свернул на север, обогнул мыс Желания и проследовал в южном направлении, вне пределов наших территориальных вод. Тогда начальник полигона поставил перед "ПМ" задачу переместиться к мысу Выходному и не допустить ледокол в Маточкин Шар со стороны Карского моря. Все обошлось благополучно, американцы уважали законы мореплавания и попыток войти в пролив не делали.

В 1966 году на испытании образцов нового поколения мощных зарядов прибыл Виктор Никитович Михайлов. Он был конструктором этих зарядов. Збрицкий предложил ему осмотреть с вертолета горные массы, которые должны были быть "потрясены" этими взрывами. Мне предложили быть сопровождающим Михайлова, а летчиков попросили, после обследования района, опустить вертолет на землю методом авторотации. Мы мужественно перенесли эффект "падения", не показав беспокойства, связанного с необычными ощущениями, и благополучно приземлились.

Михайлов провел большую работу по оснащению полигона совершеннейшей измерительной аппаратурой, активно участвовал в постановке уникальных экспериментов в интересах Военно-морского флота.

Руководство страны правильно поступило, определив его главой атомной отрасли. Исключительная компетентность, прирожденное чувство "нового" и завидная работоспособность Михайлова, безусловно, обеспечили вывод отечественной атомной промышленности на новый уровень достижений, что будет способствовать и научно-техническому прогрессу во всей экономике нашей страны.

В период работы в ГКНТ мне была поручена приятная миссия организовать в г. Шевченко вручение почетных знаков и дипломов лауреатам премии Совета Министров СССР. Мы летели самолетом АН-24 с директором атомного комбината. Он рассказал мне много интересного о перспективах развития атомной промышленности, шевченковском экспериментальном реакторе и опреснительных установках. Последние меня особенно заинтересовали, так как в молодости, в качестве военного представителя на Северодвинском судостроительном заводе, мне много приходилось слышать о работе опреснителей и испарителей от корабельных механиков, а при посещении испытательной станции в Маточкином Шаре грустно обозревать наш "долгострой" здание без смонтированного опреснителя.

В Шевченко весь комплекс атомного комбината работал надежно и устойчиво и с его помощью были решены проблемы энергетики и водоснабжения пресной водой. Вкусная питьевая вода приготовлялась по методике, авторы которой были удостоены премии Совета Министров CCCP.

После выхода постановления правительства по развитию и улучшению социальной сферы жителей Крайнего Севера полигон проверялся комиссиями различных инстанций. Одну их них возглавлял начальник тыла Вооруженных сил, С.С. Куркоткин. После доклада результатов деятельности комиссии начальнику Генерального штаба В.Г. Куликову последний за своей подписью издал приказ Министра обороны о возложении обязанностей старшего воинского начальника на Новой Земле на командира дивизии ПВО, освободив от этих обязанностей начальника полигона.

Система жизнеобеспечения основной базы Белушьей находилась в штатах полигона и поэтому у командира дивизии ПВО было очень мало возможностей выполнять обязанности старшего воинского начальника. Более того, дивизия обеспечивалась всеми видами довольствия через органы тыла полигона. Функции заказчика по строительству объектов ПВО выполнял ОКС полигона. Нормальная жизнь войсковых частей и населения на Новой Земле обеспечивалась Северным флотом. Возникшая конфликтная ситуация рассматривалась в самых высоких инстанциях, и все вернулось к прежнему состоянию. В тот период мне припомнились и другие подходы Генштаба к испытаниям на Новой Земле. В 1970 году по поручению маршала М.В. Захарова мне пришлось с начальником тыла полигона Василием Ивановичем Чередниченко посетить управления и службы Генштаба и тыла Вооруженных сил для доклада мероприятий, необходимых для выполнения постановления правительства.

Наши пожелания были выслушаны с пониманием и в максимальной степени удовлетворены. В результате первый заместитель министра обороны маршал И.И. Якубовский утвердил план мероприятий, в котором многие пункты действовали постоянно при проведении подземных испытаний. По этому плану были выделены бетонные плиты для дорожного покрытия.

Большая помощь полигону была оказана комиссией Главного штаба ВМФ, направленной по указанию Главкома в 1975 году. У начальника полигона Станислава Петровича Кострицкого появилась реальная программа благоустройства основной базы полигона. Ему удалось мобилизовать личный состав на выполнение больших работ хозяйственным способом. Были реконструированы инженерные сети, построены хранилища для инженерной и автомобильной техники, уложена кольцевая бетонная дорога, капитально отремонтированы многие здания, гостиницы, казармы, сооружения и складские помещения. В НИЧ смонтированы две вычислительные машины "ЕС". Много внимания было уделено дизайну поселка. Из окна гостиницы неоднократно наблюдал женщин с достоинством ходивших в туфлях на высоких каблуках. Возникли новые психологические подходы у людей к своему временному пребыванию на островах. Считалось, что следует оставить добрую память о себе по бережному отношению ко всему, что было создано многими поколениями непрерывно сменявших друг друга людей. Были благие порывы заложить новый лабораторный корпус, объявить его молодежной стройкой, но к 1979 году, 25-летнему юбилею полигона, удалось разработать задание на проектирование и определить место для его строительства. Визитная карточка полигона научно-испытательная часть по-прежнему работала в зданиях "первого поколения", построенных еще в 1955-1960-х годах.

Человек, побывавший на Новой Земле, приобретает ностальгические чувства по этому прекрасному краю. При воспоминаниях возникает непреодолимое желание еще раз взглянуть на северные красоты. В 1984 году я был приглашен на 30-летний юбилей, и очень благодарен руководству полигона и управления за то внимание, которое было мне оказано ветерану с 25-летним стажем. Торжественные встречи были проведены под председательством командующего Северным флотом. Все прошло блестяще и отличалось большой предупредительностью к интересам ветеранов. На площадке НИЧ мы осмотрели новое громадное сооружение плауен, столь необходимое для хранения передвижных аппаратурных комплексов. А вот площадка, на которую в свое время рассчитывали специалисты науки, оказалось освоенной... под здание Спецстроя. Целесообразность такого строительства вызывает большое сомнение. Развитие полигона подошло к такой стадии, когда более важным на основной базе является поддержание всего созданного, а не новое строительство.

Глава из книги В.А. Тимофеева "Корабельный инженер вспоминает"