Среди льдов Новой Земли

Экспедиция инж. Самойловича вокруг Новой Земли вызвала к себе огромный интерес в ученых кругах. Экспедицией сделан ряд важных открытий и впервые подробно обследованы берега Новой Земли. Придавая этой экспедиции большое значение, редакция "Красной Панорамы“ поручила одному из участников ее сделать для журнала ряд снимков и вести дневник путешествия.

Наше маленькое, но "рысковое", как здесь говорят, судно, грузится разными материалами и вещами, необходимыми для полярной экспедиции. Чего тут нет?! Мясо, солонина, спальные меховые мешки, сахар, сапоги, валенки, керосин, консервы и, конечно, неизбежная архангельская вонючая треска. Погрузка проходит в высшей степени интенсивно. Торопятся. Под руками команды все "горит", а верхние парусиновые рубахи смокли от пота; впрочем, и команды-то на нашем судне всего восемь человек.

— Подбери! Выбери! Обтяни тали! — так и сыплется команда. — Вира! Трави по малу! — И все это пересыпается смачной и картинной руганью специально морского жаргона. Судно нагружено до вант. Вся палуба исчезла под бочками с керосином и нефтью, ящиками и прочим добром.

Кроме того, на палубе большая шлюпка и моторный катер. С парусами работать будет не легко. Поздно вечером команда уходит на берег прощаться с родными, знакомыми и, конечно, справлять обычную "отвальную". Кабатчики довольны.

26/ѴІІ. В 22 часа 10 минут раздалась команда: "Отдай носовые и кормовые швартовы!" Звякнул сигнал машинного телеграфа, судно дрогнуло от заработавшей машины, и мы пошли в неизвестную, но заманчивую даль. К Новой Земле! К неисследованным местам!

27/ѴІІ. За ночь вышли в Белое море и здесь ходим от одного берега к другому. Ученые делают гидрологический разрез. Берут пробы воды, солености. Бросают драгу. Ловят всевозможных козявок и кладут их в формалин. Поднявшийся ветер развил сильную волну. Начинает покачивать довольно сильно. Холодно, сыро. Непривыкшие к морю стараются спать побольше — их укачивает. Камбуз (кухня) не работает. Чайники и кастрюли устроили на плите настоящую забастовку — скачут и прыгают на палубу. Питаемся всухомятку консервами. К вечеру на море упал туман. Идем тихо. Все время ревет сирена, во избежание столкновения с другим судном. Такая погода опасна для судов, особенно в Белом море, где судов ходит довольно много, а море изобилует подводными мелями.

30/VII. Выходим в Северный Ледовитый океан. Он нас встречает сурово. Крупная зыбь и свежий ветер кидают косматые валы, которые заливают палубу. Погода отвратительная — туман, дождь и сырость. Все одели шерстяные фуфайки и английские шубы. Наши "страдальцы" уже за­ брались в койки и там спят, стараясь заглушить приступы морской болезни. Идем к Канину носу, с которым вошли в связь по радио. Аппетит у многих пропал. Большим спросом пользуются сельди. За судном вьются прожорливне чайки, с криком подбирающие куски хлеба. Изредка показывается тюлень, но моментально прячется обратно в воду.

3/ѴІІІ. Ясный ветренный день. Ветер — свежий норд-ост. Находимся в 25—30 милях от Новой Земли. Треплет. Через борт заглядывают и лезут на палубу холодные гости — голубовато-зеленые валы океана. Ящики удивляют своей подвижностью, самостоятельно передвигаясь по палубе. Вообще, предметы в качке положительно изменяют человеку. Связь по радио почти потеряна. Архангельск слышен слабо, да и то заглушает шум судового двигателя. Около судна появилось много чаек и уток "морянок", верный признак берега. Под самым форштевнем играют три дельфина. В прозрачной воде их движения видны отчетливо. Временами они поднимаются наверх, фыркают и забирают новый запас воздуха. Идет дельфин под водой, как торпеда. Капитан говорит, что игра дельфинов — верный признак близкого шторма. Очень похоже на это. Спешим укрыться под берегами Новой Земли. В 6 час. вечера проходим остров Междушарский, идем в становище Белушья Губа. Видны высокие, обрывистые горы и берега Новой Земли, покрытые во многих местах снегом. Кругом летает масса уток.

4/ѴІІІ. Стоим против становища в Белушьей Губе. Начинается нашествие "иноплеменников" местных колонистов-самоедов. Вылка, Ледков, Хантазей и др. Мы — первое судно, пришедшее в это лето к ним и, вообще, на Новую Землю. Приносят свежего "гольца" (род лосося) на уху, а мы оделяем их табаком. Курят жадно и с удовольствием. Жалуются, что промысла стали плохи. Весь зверь ушел в Карское море. За весь год в становище добыто всего 30 песцов и один белый медведь. Тюленей тоже очень мало. Живет здесь 7 человек промышленников с семьями в хороших домах. Живут, видимо, в достатке, хотя упорно клянут свою судьбу. Простоим здесь, очевидно, долго. Днем наливались свежей водой. Это делается здесь с большими трудностями и неудобствами: вода наливается прямо в шлюпку и последняя на буксире другой шлюпки доставляется на судно. О вкусе этой воды говорить не приходится.

11/ѴІІІ. Наконец-то, ясная, тихая погода. На море сильная мертвая зыбь от предшествующих штормов. Идем, под машиной и парусами, по 7 1/2 миль в час, прямо в Маточкин Шар, так как по радио связались с судном "Таймыр", везущим нам машинное масло и приборы. Слышим суда экспедиции Аркоса и Малыгина, идущие в Сибирь. Идем мимо берегов, белеющих вечными снегами и льдами. Около судна масса чаек и уток. Долго нас провожает стадо дельфинов. Все оживились и бродят по палубе, наслаждаясь солнцем и морским простором.

12/ѴІII. Великолепное утро с легким ветерком. В 6 часов утра входим в Маточкин Шар. Со всех сторон открываются горы-гиганты, покрытые снегом. Далеко вперед убегает извилистый и узкий пролив. Вода имеет почти голубой цвет. Наше судно выглядит пигмеем среди громадных гор. Стоит величественная жуткая тишина полярного безмолвия. Маточкин Шар считается одним из красивейших мест Новой Земли. Пролив местами суживается до 300 саж. и имеет в длину 70—80 верст, разделяя всю громаду Новой Земли на два самостоятельных острова.

В 9 утра подошли к "Таймыру" и приняли от него груз. В 6 ч. 30 мин. отошли в Баренцево море, имея курс вдоль берега на полуостров Адмиралтейства. Крупная зыбь. Вечером погода испортилась. Ветер, дождь. Снова сырость. Берег почернел и насупился. Снегов на берегу попадается уже значительно больше — громадные площади покрыты метающими снегами. В трещинах и разлогах скал маленькие ледники. Идем под тихим попутным ветром по прежнему курсу. Берегов не видно. Решено итти прямо в Архангельскую Губу, не заходя на полуостров Адмиралтейства. Море совершенно пустынно: нет ни тюленей, ни дельфинов, кричат и кружатся только утки, да чайки. Дождь чередуется с туманом В 11 часов вечера пришли в Архангельскую губу. Берега местами высокие и обрывистые. Вид угрюмый и очень красивый.

15/ѴІII. На берег съехало 7 человек. Поставили палатку на острове Берха. Начальник экспедиции, тов Самойлович, с тремя спутyиками ушли в глубь острова производить свои исследования. Здесь гавань для судов хорошая и прикрыта от северных ветров горами. В самом конце бухты, обрываясь отвесной стеной прямо в воду, спускается с земли громадный ледник. Высота или толщина льда 15—18 сажен! От преломления солнечных лучей в гранях льда, над ледником образуется радуга. Вблизи лед имеет поразительно красивый голубой цвет и прозрачен, как стекло. Тут же рядом другой ледник имеет вид белого мрамора с черными прожилками. Все время от ледника, с грохотом, похожим на пушечные выстрелы, откалываются колоссальные глыбы голубого льда и валятся в воду. Вблизи ледник производит потрясающее впечатление своим величием. Земля почти вся покрыта нетающими снегами и ледниками. Редко попадается травка, чахлая и какого-то ржавого цвета. Тюленей видели всего двух, зато песцов— очень много и они даже лают на человека. На о. Лючутином и Большом Заячьем нашли полуразвалившийся домик норвежских промышленников и деревянный капкан, устроенный ими на белого медведя. Норвежцы здесь, очевидно, частые гости. Берега бухты всюду окружены скалами и обрывами, достигающими до 50 сажен и производят гнетущее впечатление своей мрачностью и неприветливостыо.

16/ѴІІІ. В 12 часов дня, выйдя из Архангельской бухты на 20 миль к S, стали на якорь под птичьим "базаром". Все скалы покрыты белыми точками птиц-гагарок. В воздухе стоит неумолкаемый крик и гам птицы: от звука выстрела поднимаются с берега сотни тысяч гагарок и, как хлопья снега, мелькают в воздухе.

17/ѴІІІ. На судне происходит лихорадочная работа. Завозим якорь, но он скользит по каменистому грунту и не может хорошо забрать дно. Бочки с керосином все с палубы, на веревках, выкинули за борт. Часть груза и продовольствие на шлюпках свозили срочно на берег, где при силь­ ной волне и прибое выгружаем. Конечно, вымокли все до нитки, сапоги полны холодной морской водой, да тут на такие мелочи внимания не обращают, — не до того: работаем, как одержимые! Около судна плавают обломки и щепки фальш-кима. Наконец, утром, на самой прибылой воде, с помощью удачно заведенного якоря, мы почувствовали, как судно стало поддаваться с проклятых камней. Вечером пошли самым тихим ходом из этой ловушки. Шлюпочный промер показал, что кругом рассеяны подводные банки до 1 1/2—2 сажен. Каждые 2 минуты "макают" на лоте. Слышатся выкликаемые глубины 6 1/2! б! 5—4 1/2! Нервный звонок в машину и двигатель гудит, давая "задний ход". Судно, как конь, почуявший скрытую опасность, пятится назад и подается в сторону. Рано утром благополучно приходим к мысу Астрономическому, на полуострове Панкратьевой — месту зимовки экспедиции Седова.

Чудное, солнечное и тихое утро. Чайки надоедливо кричат и вьются кругом судна. На берегу производятся астрономические наблюдения, позже идут геологические и др. Берега кое-где покрыты ледниками, вглубь острова тянутся сплошные вечные снега, без единого пятна земли. Зверя никакого — мертво и тихо.

18/ѴІІІ. Стоим все там же. На берегу интенсивно производятся различные научные работы. Берег здесь неособенно высок, но очень извилист и каменист. Много заливов и бухточек. Очень много плавнику. Из растительности, кроме мхов да альпийского мака, почти ничего нет. Голая, серая тундра чередуется с ледниками и мхами. Видели много следов (хотя и давнишних) диких оленей и первый след белого медведя. Утки и чайки вплотную подпускают человека — очевидно, не избалованы частыми посещениями людей. На горе сиротливо стоят два креста, поставленные экспедицией Седова. Один сделан особенно тщательно и на пирамиде камней высится сажени на 3. Он весь изрезан фамилиями зимовавших участников Седовской экспедиции. Воздух здесь замечательно прозрачен, но холодно.

22/ѴІІІ. Утром проходим Оранские острова и идем к мысу Желания, до которого остается всего 15 миль. Стоит прекрасная, ясная и тихая погода. Попадаются отдельные громадные айсберги и горы льда. Днем погода по обыкновению испортилась и упал легкий туман. Сразу точно кто смазал все волшебные краски полярных льдов, солнца и моря: стало угрюмо и сурово. В 3 часа дня, наконец, стали на якорь с Карской стороны у мыса Желания! Наконец-то, добрались до этого заветного, самого северного пункта нашего путешествия! Стоим у самого берега, но ветер дует с такой силой, что моторная лодка не смогла выгрести против волны. Сидим и пережидаем ветер, с тоской смотрим на "желанный мыс Желаний", ежеминутно надеясь увидать на берегу вереницы белых медведей, тем более, что мясо, взятое из Архангельска сильно попортилось. Вечером съехали на берег и, пробыв несколько часов, производили наблюдения и изыскания.

Место здесь угрюмое и безжизненное! Мыс Желания кончается крутыми и угрюмыми уступами скал в Карское море. Здесь крайняя северная граница владений Советского Союза. Около берегов, местами, еще стоит "припай"—морской зимний лед. На берегу громоздятся кучи льда, образовавшиеся от нажима льдов с моря. Нашли многочисленные следы северных диких оленей, хотя их самих не видали. На угрюмых скалах гнездятся единственные обитатели мыса Желания —несколько пар "чистиков" (морские уточки). Даже следов медведя нет. Всюду безмолвие и смерть. На берегу валяются выветрившиеся кости кита. Здесь намечена установка радиостанции, для наблюдения за льдами. Место, действительно, подходящее. Есть возвышенность для радиомачт, удобное, сухое место для домов и озеро пресной воды.

24/ѴІІІ. С утра стали на якорь недалеко от Ледяной Гавани — места зимовки и смерти великого и отважного Баренца. Ясная, холодная погода. Сели в шлюпку и отправились на берег, отыскивая среди льдов, удобное место для высадки. На льду, на снегу, видны свежие, многочисленные следы медведей. Под самым берегом на льду лежал и сам медведь. Охотники с трепетом осмотрели винтовки и впились в зверя. Шлюпки уже близко.... остается шагов 200... медведь по прежнему невозмутимо лежит, только временами открывает свою грозную пасть. Гремит выстрел и зверь валится с пулей в лопатке, но сейчас же вскакивает и скачет неуклюжим галопом в сторону моря и льдов. Второй, третий выстрел, медведь снова валится и его белая шкура заметно окрашивается кровью. На шлюпке кричат и ликуют, но медведь снова поднимается и шибко подбрасывая задом неуклюже и размашисто бежит дальше, пока меткий выстрел в голову не заставляет его подогнуть могучие лапы и ткнуться мордою в снег. Медведь великолепный! Длина—1 саж. и 3/4 арш., вес—пудов 15-18!

На берегу производилась геологическая разведка и зоологический сбор. На льду, сладко нежась, греется на солнце тюлень у своей отдушины, куда он проворно и нырнул, увидав нас. Весь снег и лед, как шахматная доска, изрезаны свежими следами белых медведей. Нашли в снегу глубокую яму, где медведь, очевидно, отдыхал. Следы некоторых медведей громадны.

25 — 26/ѴIII. Днем пришли в залив "Благополучия", открытый судном "Таймыр" в 1921 г. Залив вдается вглубь Новой Земли миль на 12. Места замечательно красивы. Нет очень высоких гор, резкости углов и изломов и специфической полярной суровости, столь присущей Новой Земле вообще. Тов. Самойлович целыми днями со своим помощником ползает по горам, производя геологические изыскания и собирая коллекции. Астроном на берегу ведет тщательные наблюдения; ему свезены: палатка, пища и спальный мешок. Дичи здесь, кроме нескольких уток, нет никакой. Нет ни одного оленьего следа — да и неудивительно: — на берегу только камень, нет ни травы, ни мхов. Олень держится, очевидно, южнее. Медведей тоже нет. Ставили сети для рыбы "гольца", но ничего не попало. Зато тюлени частенько показывают из воды свои морды. Видели даже моржа. Погода стоит приличная.

29—30/ѴIII. Два дня на берегу производятся самые интересные работы. Определен астрономический пункт. Произведены геологические исследования. Зоолог целыми днями ловит разных молюсков в водах моря, речек и озер. Сделан ботанический сбор, так как место "богато" растительностью: в изобилии растет ржавая трава, есть незабудки, алтайский мак, и настоящие "непроходимые заросли" ивы, северной ивы, высотой... в один дюйм!!! Почва, очень камениста. Находим свежие следы оленей. Самый залив разветвляется на четыре залива, в один из коих спускается большущий ледник. Была сделана съемка берегов и промер залива. Следовательно, в близком будущем, на карте Новой Земли, столь богатой пунктирами и неизвестными местами, одним таким местом станет меньше.

3/ІХ. Навалился густой туман. Занимаемся понемногу обследованием доселе неизвестных берегов. Взяли с берега груз чистой пресной воды. Отправляем много радиограмм, извещая центр о результатах экспедиции. Из рубки несется сухое пощелкивание ключа Морзе и поет искра в разряднике передатчика. На берегу этого залива масса плавнику: он очень удобен для колонистов. Совершенно защищен от холодных Нордовых ветров. Видны на песке многочисленные следы песца. Попадаются медвежьи следы. Видели много тюленей. Жаль, что эти богатые места совершенно не использованы.

4/IХ. Днем яркое солнце и легкий ветерок освободили нас, наконец, от цепких, косматых объятий тумана. Идем в соседнюю, неизвестную бухту. Море лениво покачивает судно. Бросили драгу и достали массу обитателей морского дна. Зоолог всех их "солит" в банках с формалином. Через каждые 10 минут бросаем лот и берем глубины — производится промер. Глубины очень значительны: 50—60 и до 90 сажен! Берега заметно ниже. Бесконечные ледники исчезли. В расселинах и разлогах вечный, нетающий снег. Растительности тоже заметно прибавилось, всюду пестрят рыжие пятна травы. Открыли здесь еще неизвестный залив, далеко вдающийся в Новую Землю. Идем им уже часа 3, а конца все еще не видно. Залив находится миль на 15 севернее о. Пахтусова.

6/IХ. Погода отвратительная. Всю ночь шел снег. Бушует шторм от норд-оста. Холодище! На берегу заканчиваются работы; пойдем на о. Пахтусова и, наконец, на радиостанцию Маточкин Шар. Общее самочувствие всех участников экспедиции очень заметно зависит от состояния погоды. Ясно, тепло — шутки, веселый смех; сырая и холодная погода — все настроены уныло и раздражительно.

7/ІХ. Рано утром вахтенный завопил: "Олени! Олени!" В версте от судна по тундре бродили штук 10—15 диких оленей. Очень быстро охотники съехали на берег. Вожак, великолепный олень, замер на холмике неподвижно, и вдруг все олени, как по команде, повернулись и исчезли за возвышенностью. Охотники, между тем, старательно обходили оленей, стараясь отрезать им путь отступления на тундру, и когда подошли к берегу, то увидали оленей, уже подплывавших к противоположному берегу залива. Из воды виднелись только ветвистые рога. Этот залив —замечательно удобное место для колонизации. В воде масса тюленей, на берегу много следов оленей и еще больше следов песцов. На прибрежном песке залежи плавника, что является необходимым предметом для колониста. Кроме того, наличие речки и больших глубин дает возможность предполагать наличие "гольца". Залив совершенно защищен от ветров. Ночи стали темные: зги не видать. Осень наступает! По радио слушали лекцию и концерт Москвы. Кругом высятся угрюмые горы и скалы крайнего Севера.

10/IХ. Ночью случилась авария. Сильным штормом нас понесло на камни. Якорь беспомощно волочится по дну и не в силах задержать судно. Темная, осенняя ночь, на палубе ни зги не видать. Ветер завывает в снастях. Грохочет лебедка, с металлическим лязганьем и скрежетом, выбирая якорь. Работаем лихорадочно в полной темноте и пронзительном холодном ветре. Наконец, якорь поднят, и мы, под машиной благополучно уходим от камней, белеющих жуткими, косматыми валами. Снова подходим вплотную к берегу и становимся на 2 якоря, завезенных прямо на берег. Вымокшие и усталые плетемся в кубрик, где тоже холодно и скверно.

17/IХ. Были на берегу. Здесь уже "тропическая" растительность для Новой Земли. Есть настоящая трава, местами ее можно даже косить. Невысокие берега прелестны своей диковинной окраской: красной и зеленой. Очень много дичи. Видели песца, который, не спеша, побежал от нас, останавливаясь и разглядывая пришельцев, забавно виляя хвостом и боками. На море ревет жестокий шторм. Вечером играет роскошное северное сияние.

21/IX. Весь день проделываем ту же работу. Стоит великолепная и теплая погода. Судно почти совершенно не качает на спокойной глади моря. Вдали видны черные берега Вайгача. По радио переговариваемся с Вайгачем и Маточкиным Шаром. Однообразие страшное. Вечером слушали радиоконцерт Москвы. Интересно, — где-то в Карских Воротах, на Новой Земле послушать "Кармен" и прочее!! Так как телефонов всего два, то слушаем по-очереди... по кусочкам...

22/IХ. Закончив днем последнюю гидрологическую работу, подошли к о. Воронову, где взяли пресную воду и вечером, распрощавшись по радио с Карскими станциями — вышли в море курсом в Архангельск. Собственно экспедиция и работы закончены. Впервые в истории полярных путешествий, на очень небольшом суденышке, мы первые, и вполне благополучно, обогнули за одну навигацию всю Новую Землю, доселе недоступную. Послали ряд радиотелеграмм, что плавание и экспедиция закончены и мы возвращаемся в Архангельск. Все, конечно, рады концу работ и тяжелому плаванию.

27/IХ. При сильном попутном шторме утром заходим и идем Кольским заливом. Берега каменисты и поражают взор неправильными, но красивыми изломами линий. Особенно эффектно выглядит лес на темном фоне гор, расцвеченный желтыми и красными пятнами осени. Кое-где раскиданы маленькие поселки и отдельные домики. Колоритный вид, особенно для нас после Новой Земли! Наконец. показался и Мурманск. На рейде и у Степки стоит 20 парусников да 2 иностранца. Высоко над городом, по Горелой горе, впились в небо мачты радиостанции... В 14 часов мы стали окончательно на якорь — наше плавание окончилось. Прервался серебристый след за кормой нашего "Эльдинга" на протяжении 4 тысяч миль непрерывно сопутствовавший нам и за­ терявшийся, исчезнувший в необъятной морской шири Дальнего Севера!

"Красная панорама" №№ 46-47 1925 г.